Робин Хобб - Королевский убийца [издание 2010 г.]

— Конечно. Но почему тихо? Мне кажется, что, предупредив людей, мы скорее узнаем о том, что происходит.

— Мы бы услышали больше, это верно. Больше слухов и еще больше жалоб. Пока что это отдельные жалобы. Думаю, я единственный, кто сложил из них цельную картину. Я не хочу, чтобы Баккип вооружался, сетуя на то, что король не может защитить даже свою столицу. Нет. Тихо, Фитц. Тихо.

— Просто тихо разобраться в этом. — Я произнес это не как вопрос.

Верити слегка пожал широкими плечами, и было похоже, что он взвалил новое бремя на свои плечи, а не избавился от него.

— Останови это там, где сможешь. — Голос его был тихим, он смотрел в огонь. — Тихо, Фитц. Очень тихо.

Я медленно кивнул. Подобные задания я получал и раньше. Убийства «перекованных» ложились на мою совесть не таким тяжелым грузом, как убийство человека. Иногда я пытался внушить себе, что только возвращаю мир в изувеченные души, избавляю от мучений семьи. Я надеялся, что не слишком привыкну обманывать себя. Это была роскошь, которую убийца не мог себе позволить. Чейд предостерегал меня от этого, говоря, что я всегда должен помнить, кто я такой на самом деле. Не ангел милосердия, а убийца, который работает на короля. Или будущего короля. Это был мой долг — заботиться о его безопасности. Мой долг. Я помедлил, потом заговорил:

— Мой принц. Возвращаясь, я встретил нашу будущую королеву Кетриккен. С принцем Регалом.

— Красивая парочка, верно? А она хорошо сидит на лошади? — Верити не смог скрыть горечи в своем голосе.

— Да. Но по-прежнему по-горски.

— Она пришла ко мне и сказала, что хочет научиться ездить верхом на наших рослых лошадях. Я одобрил эту затею. Я не знал, что она выберет учителем Регала. — Верити наклонился над картой, сделав вид, будто разглядывает что-то.

— Может быть, она надеялась, что вы научите ее? — Я говорил беспечно, обращаясь к мужчине, а не к принцу.

— Возможно. — Он внезапно вздохнул. — О, я знаю, что надеялась. Кетриккен чувствует себя одинокой. — Он покачал головой. — Ей следовало выйти за младшего сына, за человека, который всегда располагает временем. Или за короля, чье королевство не балансирует над пропастью войны и бедствий. Я не осуждаю ее, Фитц. Я знаю это. Но она такая… юная. Иногда. И она так фанатично предана народу! Она сгорает от желания принести себя в жертву Шести Герцогствам. Вечно мне приходится ее сдерживать, объясняя, что не это нужно моей стране. Она как слепень. В ней нет покоя для меня, Фитц. То она хочет быть шаловливой, как дитя, то она выпытывает у меня все подробности какой-нибудь неприятности, о которой я хочу забыть хоть на некоторое время.

Я внезапно вспомнил, как настойчиво ухаживал мой отец за легкомысленной Пейшенс, и отчасти понял его мотивы. Женщина, которая была для него убежищем. Кого бы выбрал Верити, если бы ему было позволено выбирать самому? Вероятно, женщину постарше, спокойную, уверенную в себе.

— Я так устал, — тихо сказал Верити. Он налил себе еще вина и, отхлебнув, отошел к камину. — Знаешь, чего я хочу?

На самом деле это не было вопросом, и я не стал отвечать.

— Я хотел бы, чтобы твой отец был жив и оставался наследным принцем, а я — его правой рукой. Он говорил бы мне, что я должен сделать, и я бы делал то, что он просил. Я жил бы в мире с собой, невзирая ни на какие трудности, потому что всегда был бы уверен, что он знает лучше. Ты знаешь, как это легко, Фитц, идти за человеком, в которого веришь? — Он наконец поднял глаза и взглянул на меня.

— Мой принц, — сказал я тихо, — думаю, что да.

Мгновение Верити оставался неподвижным. Потом он подошел ко мне.

— Хорошо, — сказал он и пристально посмотрел на меня.

Мне не потребовалось тепла его Силы, чтобы почувствовать его благодарность. Он выпрямился. Мой будущий король снова стоял передо мной. Он отпустил меня еле заметным движением руки, и я вышел. Взбираясь по лестнице в свою комнату, я впервые в жизни подумал, не следует ли мне благодарить судьбу за то, что я родился бастардом.

Глава 7

НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Согласно обычаю, на время венчания короля и королевы Шести Герцогств он или она привозили с собой своих слуг. Так было с обеими королевами Шрюда. Но принцесса Кетриккен из Горного Королевства в соответствии с законами своей страны прибыла в Олений замок как «жертвенная». Она приехала одна, и с ней не было ни женщины, ни мужчины, которые могли бы прислуживать ей. Ни одного человека не было при дворе, с кем она была бы знакома и кто мог бы скрасить ей первые дни в ее новом доме. Она начала свое правление, окруженная чужими людьми. Шло время, и будущая королева обзавелась друзьями и нашла подходящих слуг, хотя сперва сама мысль о том, что кто-то должен прислуживать ей, была для нее чужой и непонятной.

Волчонку не хватало моего общества. Перед отбытием в Бернс я оставил ему хорошо промороженную тушу оленя, которую спрятал за сараем. Ее должно было хватить на все время моего отсутствия. Но, следуя истинно волчьей манере, он ел и спал, а потом ел и снова спал, пока мясо не кончилось.

Два дня назад, сообщил он, прыгая и танцуя вокруг меня.

Внутри дома были разбросаны дочиста обглоданные кости. Волчонок встретил меня с безумным восторгом, извещенный о свежем мясе, которое я принес, как Даром, так и собственным носом. Он жадно накинулся на угощение и не обращал на меня внимания, пока я собирал в мешок обглоданные кости. Слишком много отбросов привлекло бы крыс, а за крысами последовали бы крысоловы из замка. Я не мог так рисковать.

Пока прибирался, я потихоньку наблюдал за волчонком. Я видел, как вздувались мышцы на его плечах, когда он упирался передними лапами в мясо и отрывал от него куски. Большая часть костей была обглодана, и мозг из них был начисто вылизан. Это уже не щенячьи игры, а работа могучего молодого зверя. Разгрызенные кости были толще моей руки.

Но зачем бы я стал бросаться на тебя? Ты приносишь мясо. И имбирные пряники.

Таков был обычай стаи. Я, старший, приношу мясо, чтобы кормить волчонка, младшего. Я был охотником, который отдает ему часть своей добычи. Я прощупал сознание волчонка и обнаружил, что у него затухает ощущение того, что мы разные. Мы были стаей. Это было понятие, которого я никогда раньше не учитывал, понятие гораздо более глубокое, чем дружба или товарищество. Я боялся, что для волчонка это равнозначно тому, что я называю связью. Я не мог допустить этого.

— Я человек. Ты волк. — Я произнес эти слова вслух, зная, что он поймет их значение из моих мыслей, но желая, чтобы он всеми способами почувствовал наше различие.